Современное состояние казачьей культуры переживает не лучшие времена, когда традиции, с позволения сказать, возрождают на основе реконструкций и скаутского движения в рамках военно-патриотического воспитания. Не будем вдаваться во все перипетии этого нелегкого пути «возрождения», остановимся только на одном аспекте, связанном с воинскими традициями казаков. Сегодня появилось множество так называемых стилей боевых искусств, которые в своем названии содержат именование «казачьи».
Казалось бы, что в этом особенного и кто запрещает казакам, народу известному своей воинственностью, развивать собственные боевые традиции? Однако, встречаясь с этими направлениями в жизни, смотря на них заинтересованным взглядом, хочется доказательств их аутентичности, о которой они так яро заявляют. Одним из таких направления является набирающий популярность «Казачий Вар» или «Котел», в котором «варятся» казаки, якобы приобщаясь к исконным казачьим традициям.
Остановимся на следующих аспектах стилевой особенности этого направления – «традиционной игровой практики» казаков, которую, по словам изобретателей «Котла», проходят участники в трех кругах, под руководством «кошевара», «бахчи», где условность этих игр, по-видимому, определяется пространством круга. Вторым аспектом является выработка у участников «Котла» особой двигательности и психотипа, которые должны соответствовать «казаку», как носителю этих качеств. Создатели «Котла» говорят, что традиция «Казачьей науки» и «Казачьего вара» направлены на выравнивание психо-эмоционального состояния человека, снятия блоков и социальных страхов, путем равенства, дружбы и братства. Воспитание двигательной активности связано с воспитанием «казачьей» ловкости, изворотливости, акробатики, реактивности, взрывной силы и прочего. Насколько эти заявления соответствуют этнодвигательности казаков, описанной и изученной еще дореволюционными исследователями?
Так что же такое «Казачий вар»? Его изобретатели говорят о том, что казачий вар, казачий котел, вар или свара – является старинным, почти забытым способом обучения навыком коллективного взаимодействия в бою. «Как говорил дед – котел всему научит», – в этой загадочной фразе создатели «вара» отсылают нас к мифическому первопредку, носителю боевой традиции. Если под этим «предком» они подразумевают выложенные в интернет записи «Казачьей науки», где некто именуемый в анонсе записи «казаком-характерником», рассказывает о том, как его готовили к боевой казачьей жизни.
Рассказ об этой записи требует отдельного анализа. «Характерник» говорит, что «Казачья наука» без наставника, учителя невозможна для постижения, что довольно странно слышать, поскольку народная традиция обладает такими механизмами наследования, которые доступны для самостоятельного освоения без какого бы то ни было учителя. В станицах обучение организовывалось инструкторами по правилам, содержащимся в уставе казачьей службы, а старики делились с молодежью собственными практическими навыками, которые могли бы казачку пригодиться в жизни и на службе. В станицах было почитание стариков, но культа учителя не было, каким он предстает в фильмах о восточных боевых искусствах.
Абсурдным является и рассказ «характерника» о «покосных», боевых песнях, которые по его словам начинались в медленном темпе, исполнять их надо было так, «как будто идешь осторожно по льду». Отсылая к фольклористам, можно с уверенностью утверждать, что «характерник» просто не знает казачьих песен, в его сборнике «Вара» собраны песни, не имеющие к казакам никакого отношения! «Покосные» песни бытовали в женском исполнении в Волго-Вятском районе России, а на Дону о них даже не слышали, да еще и в мужском исполнении.
Глупость и по поводу наказаний за неправильное действие. Со слов «характерника» казачонка пороли за все, по пять (!) ударов лозой, приговаривая «Помни за что!», а потом выпоротый должен был встать на вытяжку и сказать «Благодарю за науку!». Что тут сказать – нелепый вымысел. Мать могла отстегать сорванца в сердцах, но явно она не смотрела на то, что у нее окажется под рукой и сколько ударов ему отсчитывать. Возможно, отец или дед мог схватить нагайку и погрозить ею, но чтобы пороть казака на лавке, это случаи исключительные и связаны они были отнюдь не с бытовыми нарушениями или неправильными телодвижениями, а с преступлениями государственными. Против войска преступление наказывалось куда более жестко – «в куль, да в воду». Видимо «характерник» подцепил эту традицию в восточноазиатских боевиках. Практика «казачьего вара» предлагает кошеварам использовать нагайку, стегая занимающихся адептов от всей души.
Странными выглядят и рассуждения «характерника» о прозвищах казаков, о том, кто такие бурлаки, об этимологии слова «вар». И просто бред о том, как казаки поедали особого вида мухомор для того, чтобы входить в измененное состояние сознания, издавать вой и бросаться на врагов. Комментировать такие заявления бессмысленно, поскольку они вызывают только смех, остается только констатировать скудоумие изобретателей такого рода «казачьих спасов» и «казачьих варов».
Обратимся теперь к двигательной практике «казачьего вара» в виде т.н. «русской борьбы, кулачного боя и казачьей рукопашки». Пространство, где проводятся занятия по вару, делится на три части, представляющие собой концентрические круги, в которых располагаются участники «Вара», ими руководит инструктор – кошевар. Они предлагают участникам различные игры, условно-состязательного характера. Участники в кругу толкаются, борются, все разного возраста и пола и тем самым достигается коллективное единство, которое по мысли изобретателей и является целью «варения», люди смыкаются в «лаву», действуют исходя из «казачьего принципа» «за други своя», так, мол, «проходило обучение в казачьих станицах», было многое утеряно, но «один дед так рассказал»… Подробно практика «Казачьего вара» изложена в пособии, которое звучно называется «Казачий спас».
Возможно, создателям «Казачьего вара» можно было бы верить на слово, однако этнографическое описание быта казачьих станиц и система физического воспитания полностью противоречат этим домыслам. Не было в казачьих станицах ни «концентрических кругов», ни «варения», ни «гонов» ножами или палками. На Дону боролись на вольную и на-ломка, могли тягаться на палках, поднимались на кулАчки, бегали в запуски, скакали, плавали, стреляли из ружья и лука, устраивали шермиции вплоть до 20-х годов прошлого века. Казаки это не безликая толпа, это хорошо подготовленные воины, в нужную минуту приходящие на помощь своему товарищу, но в нужную же минуту разбегающиеся в разные стороны, чтобы враг не мог решить за кем гнаться. Героическое принятие смерти для степного воина могло наступать только в одном случае, когда казак лишался маневра, когда он был заперт врагами в крепости, и не было возможности уйти, слиться с травой. Не следует казаков также сравнивать и с регулярными кавалерийскими частями, этого не любили сами казаки.
То, что предлагают изобретатели «казачьего вара» человеку, рожденному в традиционной культуре, показалось бы языческим камланием. Нет у казаков игр, даже близко напоминающих «котел», хотя коллективные игры предполагающие действие на местности, во многом повторяющие действие традиционных построений, сохранялись очень длительное время. Не было также игр, вызывающих ожесточение, когда тебя колотят нагайкой, или наказывают за неправильное действие.
Не знает традиция и «кошеваров» и «бахчи». Бахча – как место где растут дыни и арбузы – это понятие известно, есть еще башка – в смысле голова, но чтобы у казаков так назывался духовный поводырь невозможно. Духовная подготовка в «казачьем варе» является еще более сомнительной, достаточно прочитать размышления об иконе «Спас в силе» одного из его адептов. Там адепт все время указывает на то, что полностью сможет поведать о силе казачьего спаса только «кошеварам». Интересно, каково будет мнение Русской православной церкви или казаков-старообрядцев, которые прочитают слово «право-с-лавие» так, как оно написано в учебнике для кошеваров, а заодно и такие сентенции из того же учебника: «Здесь могу отметить только одно: вера не есть религия. Суть право-с-лавия – отличаться от того, что пытаются преподнести нам современные книжники и фарисеи. Форма одна, а содержание разное. Подъем духовный не есть подъем религиозный».
В заключении хочется отметить, что любая система физического развития человека имеет право на существование, но не всякая система должна соотносить себя с тем явлением, к которому не имеет никакого отношения. Был бы это просто «Котел» без указания на традиционность и казачество – не возникло бы желание его критически рассматривать.
Андрей Яровой, этнолог
